карточка участника

Дмитрий Гасанов - интервьюер, юный корреспондент; далее - ДГ
Николай Валентинович Новиков - интервьюируемый, кандидат физико-математических наук, экономист; далее - НВ

ДГ: Насколько я знаю, у вас очень богатый жизненный путь, в котором вы затронули как точные, так и естественные, и социальные науки. В наше время у подростков существует проблема деления на технарей и гуманитариев. Можете ли вы дать какой-нибудь совет по этому поводу?

НВ: Сложно дать ответ, поэтому я сделаю всё общими словами. Проблема, конечно, существует. Все люди разные. У кого-то предрасположенность к точным наукам, кто-то умеет писать стихи и картины. Кто-то достигает в этом успехов. Далеко ходить за примером не надо - вспомним гения эпохи возрождения Леонардо Да Винчи. Он писал замечательные картины, и в то же время оставил много технических работ, чертежей, которые современные ученые-инженеры до сих пор пересматривают, находят в них что-то новое. Поэтому как-то разграничивать эту проблему я бы не стал. Тем более что в последнее время добиться в точных, например, науках каких-то результатов очень трудно. Зато это можно сделать на междисциплинарном уровне. Значит, в исследователе должны быть и творческие задатки, и полёт фантазии, и умение творчески мыслить. Это приведёт к успеху. Зашоренность же в наши дни бесперспективна.

ДГ: А есть ли у вас своя отдушина, хобби, где вы можете дать волю своим творческим порывам?

НВ: Ну, наверное, в настоящее время это экономика. Она мне очень нравится именно как наука. Здесь возможно решение и постановка самых разных проблем и задач. Физика более точная и жёсткая, более регламентированная. Тем более математика. А экономика допускает некоторые фантазии. Можно посмотреть, “а что будет, если...”? То есть, если мы вдруг начнём имитировать денежные массы, если мы начнём стимулировать производство, повышать налоги... И любая такая задача требует своего решения, и часто появляются очень интересные результаты. Так что, я думаю, как несостоявшийся гуманитарий я себя в настоящее время нашёл в этом.

ДГ: Я правильно понимаю, что в работе и хобби важно найти своеобразный стык?

НВ: Совершенно верно.

ДГ: У вас история уже сложилась, и она положительная. А как молодым людям найти себя?

НВ: Здесь ключевое слово - “молодые люди”, потому что жизнь в настоящее время меняется очень быстро, меняется окружение. И сказать сейчас себе, что я буду физиком, или математиком, или хорошим инженером, или я буду коммерсантом, юристом, медиком - трудно. Потому как может оказаться, что, скажем, через несколько лет это направление уйдёт просто из жизни.

Будет решено, его заменят роботы. Или, скажем, зарплата будет не та в этом направлении. В конце концов, может быть, самим вам захочется изменить свою жизнь, двинуться дальше, или двинуться вбок, решать какие-то другие задачи. Поэтому не зря бытует мнение, что работу надо менять раз в пять лет, чтобы оставить за собой некоторую свободу творчества. Поэтому я не стал бы слишком критично относиться к проблеме. Занимайтесь тем, что вам нравится. Это ваша жизнь.

А дальше, как говорится, время покажет. Если вы угадаете сразу, это будет здорово. У вас всё будет хорошо, вы пойдёте вверх как ракета. Если окажется, что по вашей вине или не по вашей вине, обстоятельства изменились, что-то пойдёт не так - тоже ничего страшного. Профессионал обязан адаптироваться к новым меняющимся условиям. Всё будет хорошо.

ГД: Каково вам было менять свою сферу деятельности с инженера-физика на экономиста? Вам не было страшно? Какие трудности вы испытывали?

НВ: Было не то, чтобы страшно. Было неуютно и необычно. Потому что сначала, после работы в институте физики Уральского отделения академии наук я ушёл на работу в УралЭнерго. Работа была, по сути, управленческая. Там не было физики, там было необходимо умение анализировать большие объёмы данных, и умение общаться с людьми. И когда я немного поднабрался опыта на этой стезе, и когда УралЭнерго прекратил своё существование, мне показалось любопытным направить свои силы всё-таки на экономику. Потому что очень часто то, что мы предполагаем, то, о чём мы думаем, что оно будет так, на самом деле происходит совсем не так. Последние 15 лет моё хобби, наравне с некоторыми другими, это экономическая наука.

ГД: А вам не кажется удачной, в таком случае, идея связывать своё хобби со своей рабочей деятельностью?

НВ: Это было бы счастьем. Если хобби и работа совпадают, это вообще просто здорово. Тогда ты, по сути, работе отдаёшься весь, все двадцать четыре часа в сутки. Тогда лучше, конечно, если хобби помогает твоей рабочей деятельности. Помогает в плане решения каких-то рабочих задач, в плане расширения кругозора. Поскольку я сейчас являюсь заместителем начальника бизнес-инкубатора Горного университета, то стандартных задач достаточно мало. Как правило, они все разные, каждый год другие, и все их надо решать. Как правило - успешно.

ГД: Николай Валентинович, насколько мне известно, вы разработали собственную экономическую модель, которая успешно функционирует. Не могли бы вы рассказать нам, непосвящённым, её принципы работы?

НВ: Модель очень простая. Я даже не думал, что из такой простой идеи что-то может получиться. Поначалу мне казалось, что ещё полгода, год, и я смогу наконец внятно изложить свои мысли, подтвердить их макроэкономическими данными. Но оказалось, что это идея стала спешно жить сама по себе. Теперь уже не я её курирую, теперь она уже показывает мне, куда двигаться.

А идея очень простая. Поскольку экономика - это такая наука, допускающая вольности, мне было интересно, на самом деле, что такое, скажем, инфляция, что такое банковская ставка. Вещи, которые определяет человек, банковская система, или это вещи, которые формируются объективно в процессе товарно-денежного оборота?

Идеи было две. Первая - это идея, что экономическая деятельность носит экстремальный характер. Это значит, что если вы как покупатель пришли в магазин, то вы будете искать и товар получше, и ценой подешевле. А если вы производитель, то вы хотите, естественно, продать подороже. И компромисс, собственно, и отражает суть экстремальности товарно-денежного процесса.

Кстати, могу заинтриговать, и сказать, что ни инфляция, ни ставка рефинансирования субъективными параметрами ни в коем случае не являются, это свойства процессов.

ГД: Признаюсь честно, я мало что понял. Но почему нам просто нельзя напечатать много денег, чтобы все были в достатке?

Вопрос, действительно, очень интересный и очень правильный. Ответить на него пытается множество экономистов, и существует много точек зрения, а по моей модели ответ достаточно прост. Поскольку деньги - это только одна из функций, которые определяют товарно-денежные отношения, то результат может быть разный. В зависимости от того, что мы ждём от этой денежной ремиссии.

Если мы просто в экономику вольём деньги, то произойдёт рост цен, зарплат. В итоге как у вас денег не было, так и не будет - просто раньше у вас не было ста рублей, а сейчас двухсот, или было сто рублей, а будет двести. А ваша жизнь от этого никоим образом не изменится.

Если же вливание денежной массы обусловлено производственными соображениями, то есть вы знаете, что если вы возьмёте кредит и у вас вырастет производство, то тогда ситуация может быть очень интересная и тоже может распадаться на целый ряд сценариев.

Может вырасти производство и снизиться цены, и тогда вы действительно окажетесь в выигрыше. Может производство вырасти, а цены - не вырасти, тогда вы будете иметь больше товаров в магазине - то есть тоже неплохо.

И самая неприятная ситуация. Если вы деньги в экономику влили, и произошло нечто другое, и потребитель решил, что государство пытается бежать из своей валюты. Тогда начнётся массовая скупка товаров первой необходимости, разгуляется инфляция, и тогда решать проблему станет ещё труднее.

Резких движений делать нельзя.

ГД: Меня волнует ещё вопрос, касающийся нашей валюты. Зачем нам рубль, если мы могли бы использовать, скажем, доллары, которые более надёжны?

НВ: Производственная, торговая деятельность номинирована в рублях. Доллар - это определённая валюта, куда можно уходить, если ты чувствуешь определённые риски, если у тебя в конце концов есть рубли. Если у тебя не будет рублей, то долларов не будет тоже. Поэтому рубль - это далеко не самая худшая валюта. И он обеспечивает самостоятельность государства, достаточную стабильность. А доллар - это, по сути, наше вхождение в мировое экономическое сообщество.

ДГ: А зачем так заморачиваться? Почему бы нам не сделать общую валюту, которая будет везде, у всех

НВ: Есть юань, есть доллар, есть фунт стерлингов, есть рубль, и никто не собирается уходить из этих валют.

ДГ: Но тогда было бы проще контролировать экономическое пространство?

НВ: Нет-нет. Что вы? Есть страны дебиторы, которые берут в долг. Есть страны кредиторы, скажем, те же Соединенные Штаты, Европа, которые любят кредитовать другие государства. И вот эта особенность межгосударственных отношений, в общем-то, никто ее не отменял. И она очень важна. То есть трудно сказать, допустим, России: “Бери в кредит” или “Давай кредит Казахстану и Белорусии”. Государство должно осуществлять свою хозяйственную, экономическую и внешнеэкономическую деятельность исходя только из своих внутригосударственных интересов. И валюта здесь далеко не самое последнее звено.

ДГ: Хорошо, отойдем от экономики. Изучая вашу биографию, я наткнулся на один очень интересный факт: свое первой физико-техническое образование вы получили в 1986 году, а второе в 2006 году - разница 20 лет. Учиться никогда не поздно?

НВ: Совершенно верно! Физтех я закончил по окончании средней школы. Физика меня интересовала и интересует. Но потом я понял, чего мне не хватает. Не хватает фундамента, основы экономических знаний.

Видите, у нас экономика находится в очень странном состоянии. Она - как спорт или как здоровье - все считают, что в ней разбираются. Экспертов экономических и спортивных у нас полно - и в facebook, и просто в интернете. Честно говоря, не жалею, что отучился еще и в Уральском государственном экономическом университете. Это было очень интересно, и мне дали некоторую базу экономических знаний. Но дальше это был уже мой интерес, мое время, мои идеи, которые я пытался изложить сам.

ДГ: А что, если мы представим сейчас молодого человека, который очень амбициозно хочет податься в науку - что бы вы со своим багажом опыта могли посоветовать и что бы вы на его месте не стали делать?

НВ: Во-первых, я бы ему пожелал успехов в достижении цели. Это однозначно. То есть ,наука это направление, которое не гарантирует ни денег, ни успеха. Здесь, возможно, придется потратить очень много времени, а результата так и не будет. Таких примеров очень много, поэтому надо четко понимать. Что ты хочешь, что ты пытаешься сделать, кто тебе может в этом помочь? А что не делать? Наверное, не делать тех вещей, за которые будет потом стыдно.

То есть, если уже ты пошел в науку, то соблюдай правила и некоторую этику. Это справедливо для всех профессий. Если чувствуешь, что наука не твое, то никогда не поздно уйти. Никогда не поздно заняться более близкими. Более понятными и более успешными направлениями. Более успешными с точки зрения того, что для каждого конкретного человека получается лучше.

ДГ: Мне кажется, все хотят открыть что-то новое, чтобы вписать свое имя в историю. Важно найти какое-то направление, которое еще мало изучено. Есть ли сейчас подобные?

НВ: Есть. Форд* считал, что 90% рабочих просто мечтали только о том, чтобы прийти на работу, спокойно отработать, получить хорошую зарплату, прийти домой к жене и детям и больше ничего не думать. Это совершенно правильно на мой взгляд, совершенно логично - принцип наименьшего действия.

Буквально 5-10% хотят что-то придумать, что-то усовершенствовать, узнать что-то новое. Такие остались направления, безусловно, я в это верю. Я их не знаю, но, думать, что весь мир мы уже для себя открыли - это, по меньшей мере, наивно. Особенно, мне кажется, эффективным междуцентральные направления, вот скажем, та же физика и экономика. Та же медицина, биология, роботы. На стыке вот таких направлений всегда можно получить что-то более полезное, чем то, что мы ждем от дальнейшего чисто механического развития отдельных классических ветвей знания.

ДГ: Николай Валентинович, насколько мне известно, вы также являетесь экспертом “Фонда Бортника”. Ваш фонд помогает развиваться молодым научным сотрудникам?

НВ: Он действительно помогает, вы правы. Потому что, ни смотря на все кризисы, “Фонд Бортника” остается одним из очень немногих фондов, который, на самом деле, реально оказывает помощь молодым инноваторам в технической сфере. Они могут участвовать в нескольких программах от 500 тысяч рублей на 2 года до направления финансирования. Финансирование определяется уже десятками миллионов, когда вы уже выходите на конкретные производства своего инновационного изделия. Так что фонд работает.

ДГ: Нам, как детям “Золотого сечения”, со своими проектами можно будет пробоваться там?

НВ: Конечно, единственное условие - чтобы вам было 18 лет.

ДГ: В наше время очень важно чувствовать за собой поддержку надежного наставника, которому ты можешь изложить свои переживания. В вашем опыте был такой человек?

НВ: Конечно. Сегодня я приехал в “Золотое сечение” на Ясной 5, то был очень рад увидеть Лабораторию физики имени Владимира Павловича Скрипова. Этот человек был основателем и директором Института теплофизики, куда я попал после распределения на работу по окончании Физтеха УПИ (Уральский Политехнический Институт).

Честно скажу - и сам Владимир Павлович, и те люди, которые работали с ним, оказали на меня очень большое влияние. Я понял, как надо работать, что такое научное исследование. Базис Физтеха был дополнен достаточно серьезными людьми. Мне везло с профессионалами. Вот сейчас понимаешь, что, в общем, я тогда мало что знал. Они всегда очень грамотно, тактично, профессионально помогали мне двигаться дальше. Никогда не смеялись, не иронизировали. Я, конечно, со своей стороны сейчас стараюсь действовать также, как когда-то поступали со мной.